ГЕРОЙ ВНЕ КАНОНА
Василий Владимирский

...Как прост был мир в те времена, пока он был поделен
На Черный Мир и Белый Мир, — до рокового дня,
Когда великая война меж Белой Асфоделью
И Розой Черную смешать сумела два огня.
С тех пор на Солнце свет и тьма вошли друг другу в лона
И породили все цвета, смешали их, и вновь
Распались на добро и зло, на плети — и на стоны,
На ночь и день, на жизнь и смерть, на подлость — и любовь...

Сергей Бережной. «Легенда»

Евгений Лукин

       Высокий мускулистый воин, обнаженный по пояс, с кошачьей грацией пробирается через мегалитические развалины древнего города, густо заросшие джунглями. Благородные черты лица: тонкий нос с аристократической горбинкой, внимательный, настороженный взгляд, грива темных волос, живописно рассыпанная по плечам, в каждом движении — готовность мгновенно отразить любую опасность, откуда бы та ни исходила... Украшенная крупным бриллиантом рукоять тяжелого меча выглядывает из-за плеча, с груди свешиваются амулеты и обереги, часть которых явно изготовлена из человеческих костей, на поясе покачивается тяжелый кожаный кошель... Конечно, вы узнали его: Конан из Киммерии, величайший герой Хайборийской эры, знакомый большинству наших современников прежде всего благодаря знаменитой кинотрилогии, где в главной роли на заре своей карьеры снялся Арнольд Шварценеггер.
       Кто мог предсказать в тридцатые годы прошлого века, когда стараниями Роберта Эрвина Говарда (1906 — 1936) этот герой впервые появился на страницах «трэшевых» журналов, что именно он станет одним из самых популярных персонажей мировой фантастики? Переходя из произведения в произведение, от автора к автору, меняя собственное имя, теряя одни подробности биографии и обретая другие, порой изменяясь почти до неузнаваемости, он счастливо продолжает существовать с 1932 года, когда в «Weird Tales» был опубликован первый рассказ про Конана, до наших дней. Утонченный Эльрик из Мелнибонэ и прямолинейный Конан-варвар, Фафхрд с Серым Мышеловом и Сос по прозвищу Веревка — все это, по сути дела, маски, под которыми скрывается одно и то же лицо... если угодно, один и тот же архетип. Прирожденный герой-одиночка (изредка — действующий в компании с напарником), могучий и неутомимый, как правило, он обитает на краю Ойкумены, насквозь пропитанной волшебством, но при этом не боится ни меча, ни магии, ни черта с дьяволом. Индивидуалист до мозга костей, такой герой всегда руководствуется мотивами личного обогащения, его практически невозможно заставить сражаться «за идею», но той стороне, которой каким-то образом удастся заполучить его в свои ряды, успех гарантирован. Непобедимый, обаятельный, удачливый, не склонный к излишней рефлексии и не отягощенный комплексами, десятилетиями он притягивал, очаровывал, покорял как детей, так и взрослых. Сыграл свою роль и антураж, атмосфера (созданная Р. Говардом не без участия другого классика, Г. Ф. Лавкрафта), также переходящая из произведения в произведение. Тайны и загадки дочеловеческих цивилизаций, сокровища древних царств, охраняемые ужасными чудовищами, полузабытые боги и демоны, то и дело норовящие вырываться на свободу и требующие кровавых жертв... Нетрудно понять восторг юных читателей, взявших в руки журнал и неожиданно открывших для себя этот удивительный мир, полный чудес и приключений.
       Впрочем, поначалу любители фантастики проявляли к детищу Роберта Говарда интерес достаточно сдержанный (подчеркну: в отличие от коллег-писателей, сразу по достоинству его оценивших). Фантастических миров в журнальной фантастике тридцатых хватало, как и разнообразных супергероев, от загадочного Человека-Тени до неугомонных Линзменов, активно «причиняющих добро и наносящих справедливость» на галактических просторах. Лишь в пятидесятые издатели предприняли первую попытку собрать по горячим следам всю «конаниану», написанную Говардом и его последователями. Однако герои, скроенные по тем же меркам, что и приснопамятный киммериец, начали появляться в произведениях других авторов практически сразу же после кончины отца-основателя. Как нередко случается в истории литературы, образ оказался жизнеспособнее своего творца, добровольно ушедшего из жизни тридцати лет от роду. Даже те, кто откровенно подтрунивал в своих книгах над пафосом жанра, как Фриц Лейбер, оказались вовлечены в водоворот творения нового мифа, нового канона, полностью сформировавшегося на Западе уже к началу пятидесятых.
      
       В России этот процесс по объективным причинам задержался на сорок с лишним лет. Ненаучная фантастика вообще не слишком приветствовалась отечественными издателями, проникая к нашим читателям окольными путями, через Систему ФЛП. Что уж говорить о «героической фэнтези», во всю «проповедующей секс и насилие»? Лишь к началу последнего десятилетия минувшего века герои литературы «меча и магии» (сначала сам Конан в минском сборнике «Час Дракона», затем Корум, Принц в Алой Мантии из «Повелителей мечей» Майкла Муркока, и так далее), совершив грандиозный марш-бросок, официально «натурализовались» на территории СССР... И отечественная фантастика, абсолютно не готовая к такой конкуренции, немедленно поплатилась за прежнее высокомерие.
       Стремительный взлет интереса к боевой «героической фэнтези» в России — феномен не столько литературного, сколько социального плана. Падение «железной стены» и начало проникновения на наш рынок ярчайших образцов западной массовой литературы четко совпало с тотальным кризисом идеологии. Всесильное (потому что верное) учение показало свою полную несостоятельность в области прогнозирования будущего, и на исходе восьмидесятых крупнейшая мировая держава ухнула в пучину неопределенности. История, представлявшаяся магистральной линией, сверкающим монорельсом, ведущим в одном строго заданном направлении, распалась на ряд слабо связанных эпизодов, которые можно перетасовывать в произвольном порядке (отсюда успех откровенно фантастической «Новой хронологии» Анатолия Фоменко, псевдоисторических изысков Александра Бушкова, Суворова-Резуна и многих других подобных проектов). Если роль отдельного человека в истории сводилась к минимуму — против законов истмата и диамата, сформулированных классиками марксизма-ленинизма, не попрешь, будь ты хоть Александр Македонский, хоть Наполеон! — то теперь как раз на «маленького человека», на его самостоятельность и инициативность и делалась главная ставка. В литературе «меча и магии» это мировоззрение выражено в концентрированной форме, так что успех ей был гарантирован. Неустрашимый герой с большим мечом, надеющийся только на себя, способный бросать вызов богам и разрушать царства — именно он может стать символом целой эпохи в отечественной литературе. Не только в переводных произведениях, но и в текстах отечественных авторов все чаще мелькает это лицо. Граф Астурский из «Рыцаря без ордена» Андрея Легостаева, Лотар Желтоголовый из цикла Николая Басова, отчасти даже приобретший культовый статус Волкодав Марии Семеновой — все они, по большому счету, из той же породы, хотя и родились уже на нашей земле.
       И все же самый странный фрукт на грядке «героической фэнтези» вырос не в России, а на родине родоначальника жанра, в Соединенных Штатах Америки. Карл Эдвард Вагнер (1945 — 1994) не слишком широко известен в нашей стране. На русском выходил пока лишь один сборник его рассказов про Кейна («Ветер ночи», 1996), повесть «Дорога королей» (The Road of Kings) * из цикла о Конане да пара рассказов в антологиях. Между тем это самая примечательная фигура в «героической фэнтези» последних десятилетий. Как подсказывает энциклопедия, он появился на свет в городе Ноксвилл, штат Теннеси, получил диплом врача-психиатра в Университете Северной Каролины, несколько лет проработал в психиатрической клинике — что, безусловно, наложило след на все последующее творчество писателя. На протяжении 15 лет он выступал в роли редактора-составителя престижной серии «Лучшие произведения года в жанре хоррор», и профессиональное знание истоков реальных человеческих страхов помогало ему безошибочно ориентироваться среди кошмаров, воплощенных на бумаге. С именем Карла Вагнера связывают начавшееся в семидесятых возрождение интереса к жанру «героической фэнтези» вообще и к творчеству Роберта Говарда в частности: в 1972 году молодой писатель основал издательство «Carcosa Press», специализирующееся на выпуске литературы подобного рода, начав, само собой, с переиздания классической «конанианы» Роберта Говарда, которой зачитывался с детства. Сам же Вагнер в нескольких произведениях ** отдал должное и приключениям еще одного говардовского героя — вождя пиктов Брана Мак-Морна, использовавшего древние знания для борьбы с римским владычеством.
       Тем не менее главным персонажем писателя, принесшим ему настоящую славу, стал бессмертный воин Кейн. Цикл, начавшийся довольно традиционной авантюрно-приключенческой «Паутиной тьмы» (Darkness Weaves, 1970), достаточно быстро перерос канонические рамки жанра. Вагнеровские тексты в большинстве своем слишком сложны и психологичны, чтобы числить их по ведомству одной лишь «героической фэнтези», тяготеющей к сюжетным штампам и избитым клише, тут требуется какое-то более широкое жанровое определение. Особенно это касается повестей и рассказов о Кейне, в которых талант Вагнера проявился ярче всего. Неожиданные повороты сюжета, парадоксальные, но абсолютно точно выверенные и психологически достоверные развязки — именно в произведениях малой и средней формы все это дает наиболее сильный эффект.
       Пожалуй, Кейн — самая странная и парадоксальная личность среди бесчисленных «великих героев» приключенческой фэнтези. Маг и воин, поэт и врач, пират и богослов, единый во множестве лиц, он остается для нас вечной загадкой, «вещью в себе». Кто он — рыцарь Света или паладин Тьмы? Повести и романы, собранные под этой обложкой *** , не дадут нам однозначного ответа. Двоичная категоризация, стремление разделить всех персонажей на черных и белых — главный бич жанра фэнтези — в этих произведениях дает сбой. Да, на страницах книги о Кейне рассказывают жуткие истории, ему приписывают неслыханные злодеяния, официально объявляют «нечистой силой» — но при этом он раз за разом спасает человечество от гибели, вставая на пути Большого Зла. Пусть даже исключительно из собственных эгоистических соображений... Кейн — джокер, типичный трикстер-перевертыш. Разбойничая на караванных тропах или возглавляя армию мятежников-сепаратистов, состоящую из отборных негодяев, он всегда выступает в качестве своеобразного противовеса, маятника, не дающего миру опрокинуться в пропасть. Адепты темных богов ищут союза с ним, но наш герой не даст набрать слишком много сил ни одному властителю, ни одному магу, ибо хорошо знает, чем чревата полная и окончательная победа любой из сторон... Кейна часто сравнивают с духом насильственной смерти, сопутствующим человечеству на протяжении всей его истории, — но там, где не осталось ни единого живого существа, нечего делать и духу смерти.
       Честно говоря, популярность этого героя у западных любителей «героической фэнтези» меня несколько удивляет. Дело даже не в слишком сложном образном ряде или философской начинке повестей Вагнера. Эстетика литературы «меча и магии» хорошо знакома и близка автору, иначе он не взялся бы в свое время за создание специализированного издательства. Всемирная премия фэнтези 1983 года, врученная за повесть «За пределами допустимого» **** , и премия Брэма Стокера 1997 года за посмертный сборник рассказов еще раз подтверждают, что писатель блестяще овладел приемами, привычными для массового читателя фэнтези и «литературы ужасов». Но вот сам главный герой цикла... Если Кейн и напоминает Конана, то Конана сильно повзрослевшего и много понявшего. Перед нами даже не рефлексирующий убийца с безупречными манерами, как муркоковский Эльрик Мельнибонийский, а слегка отстраненный мудрец с телом молотобойца. Своей непредсказуемостью Кейн похож на небезызвестного Геральта, ведьмака из одноименного цикла Анджея Сапковского. Вагнера вообще многое роднит с паном Анджеем — внимание к деталям, неожиданность развязок, само пристрастие к произведениям небольшого объема, впоследствии объединяемым в романы... Но, в отличие от Геральта, интроверт Кейн не декламирует свою цель и не демонстрирует прилюдно свои комплексы. Он несет свою тайну гордо, как монарх скипетр, о причинах, заставивших ступить его на путь воина, можно догадаться только по отдельным оговоркам других героев (у большинства из которых нет никаких оснований говорить о своем заклятом враге правду). А комплексов Кейн, ясное дело, не лишен — недаром его создатель в прошлом практикующий врач-психиатр! Ничто человеческое ему не чуждо, сколь ни пытаются нас убедить в обратном многочисленные недоброжелатели Кейна. Не только ненависть, туманящая взгляд и заставляющая забыть о проклятии бессмертия, но еще и любовь, и верность, и чувство долга... Впрочем, только благодаря подобному смешению и может получиться цельный, яркий, живой персонаж, столь выгодно смотрящийся на фоне большинства «бессмертных героев». Персонаж, переросший канон «героической фэнтези», как детскую распашонку.
       Надеюсь, эта встреча с создателем цикла о Кейне — далеко не последняя. Тем более что добротных текстов, написанных в самых разных жанрах и направлениях, у Карла Э. Вагнера хватает.

       * В. Владимирский допустил ошибку в определении жанра данного произведения. «Дорога королей» — роман.
       ** К. Э. Вагнер написал один-единственный роман, главным героем которого является Бран Мак-Морн, — «Legion from the Shadows».
       *** Речь идет о данной книге.
       **** В первом российском издании данная повесть была названа «Сверх всякой меры».

Вверх